Примером того, как изобразительный мотив непосредственно перерастает в орнамент, является плакат Яна Торопа, рекламирующий дельфтское масло для салата ("'Delftsche Slaolie", 1890-е гг.). Волосы двух женщин, изображенных на плакате, начинают закручиваться над их головами, а затем эти линии как бы приобретают самостоятельность и превращаются в чистый орнамент, заполняющий почти все свободное место на плоскости.
В фрагменте орнаментального завершения одной из книг, оформленных шведским художником Иваром Аросениусом, раппортом орнамента является женская голова с расходящимися в стороны волнами волос и женские груди. Живописцы модерна больше всего акцентировали внимание на этих признаках женской красоты и обольстительности. Вспомним, что женские волосы играют немалую роль и в скульптуре: Роден нередко (например, в "Данаиде". 1885) обращался к изображению женских обнаженных фигур, в котором волосы создают наиболее сильный эффект перетекания формы, волнистого движения.
Мотив волны, который часто использовался в живописи, графике и скульптуре (Хофман, Фогелер, Голубкина) и даже в архитектуре (со столба, уподобленного волне, начинается движение вверх по лестнице в шехтелевском особняке Рябушинского), находит в орнаменте очень широкое применение. В равной мере это касается и мотива развевающегося платья, особенно популярного в то время в скульптуре. Закручивающаяся линия волны, равно как и серпантинная линия драпировки, легли в основу многочисленных вариантов орнамента.
Важным является стремлении мастеров орнамента насытить свои образы символическим смыслом. Естественно, что, что этот символизм в орнаменте был уже следствием символизма в изобразительных искусствах. Это появление символа определило одно важное качество орнамента модерна. Долгое время орнамент жил старой семантикой, которая давно утратила свой смысл, не воспринималась, не осознавалась самими художниками. На первый план выдвигалась поэтому декоративная сущность орнаментального узора. Теперь же благодаря символизму появилась новая семантика. Показательно, что в середине XIX века во многих странах увлекались орнаментом, создавали для орнамента образцы, атласы цветов. Но орнамент, пополняя свой арсенал за счет натурального изображения растительного мира, не мог обрести нового смысла. Новую семантику мог дать только символический образ, условный знак действительности, а не фрагмент, взятый прямо из реальности. Орнамент в большей мере, чем любой другой вид образного творчества, живет условными, а не натуральными формами. Натурализм разрушает орнамент и орнаментальное мышление. Поэтому ясно, что условный, символический образ в модерне принес орнаменту спасение. Фигура, предмет, фрагмент предмета или фигуры превратились в пластический символ, в пластическую метафору. Даже просто линия, комбинация линий, не имеющая за собой какого-либо реального предметного прообраза, но часто составляющая основу орнаментального узора, обрела образный смысл. Линейная комбинация могла создавать впечатление напряжения или расслабленности, подъема или увядания. Эта способность линии самовыражаться также была достигнута сначала в живописи и графике. В середине XIX века линия в живописи и даже в графике выполняла прежде всего роль ограничителя объема в пространстве. Чисто выразительные способности линии отступали на второй план. Даже в импрессионизме они сильно уступали выразительным способностям цвета и мазка. Модерн же высвободил линию для самостоятельной, "содержательной" выразительности. Это не могло не отразиться на судьбе орнамента.
|