Несомненно, изобразительное искусство модерна оказывало воздействие на орнамент, но столь же несомненен и обратный процесс, даже более активный — процесс вхождения орнамента в другие виды искусства. Живопись и графика оказываются в этом процессе воспринимающей стороной, а орнамент — дающей.
Начинается восприятие орнамента живописью с того, что орнамент входит в живописное произведение мотивированно, как предмет изображения. В живописи русского модерна эта первая стадия орнаментализации живописи (не хронологическая, а типологическая) выявлена достаточно отчетливо. Достаточно вспомнить, например, картину А. Рябушкина "Русские женщины XVII века в церкви" (1899), где платья женщин украшены орнаментом, или даже картины В. Сурикова или В. Васнецова 1880-х годов. Такие же примеры найдутся в живописи немецкой, австрийской, французской. Вспомним хотя бы картину П. Боннара "Пестрая блуза" (1892), где само название говорит за себя (модель одета в блузу, орнаментализированную красными, желтыми и белыми квадратиками и прямоугольниками), многочисленные интерьеры с фигурами Э. Вюйара, в которых художник часто изображает обои и декоративные ткани, или тем более такие картины Г. Климта, как "Поцелуй", "Саломея", или любой портрет 900-х годов, где одежды и фон превращены в декоративные орнаментализированные плоскости. Правда рядж перечисленных произведений отражают уже следующую, более высокую стадию орнаментализации живописи, ибо не только содержат орнамент в качестве предмета изображения, но и пользуются орнаментализацией как принципом построения живописного произведения.
Разумеется, почти никогда нельзя полностью отождествить живописное произведение с орнаментом, ибо живописная композиция не дает полной симметрии, не пользуется приемом точного повторения определенного раппорта. Речь идет не о сведении живописи к орнаменту, а о частичном использовании в живописи тех принципов, которые типичны для построения орнамента, о плоскостности, выявлении ритма и повторении определенных пластических элементов, преобладающей роли рисунка, ложащегося на поверхность, об уподоблении каких-либо предметов, изображенных в картине, орнаментальным элементам. Примеров такого использования живописью и графикой приемов орнаментализации очень много, можно даже сказать, что без них не обходится почти ни одно произведение живописи и графики модерна.
В картине М. Дени "Музы" (1893) орнамент выступает и как предмет и как метод одновременно. Платья двух женщин, сидящих на первом плане, покрыты орнаментальным узором. Этот узор затем повторяется и в изображении листьев на деревьях, и на земле. Фигуры женщин на втором плане, расположенных парами в промежутках между стволами деревьев, тоже воспринимаются как элементы орнамента. В картине А. Галлен-Каллелы "Мать Леминкяйнена" (1898) прибрежная галька, на которой располагаются фигуры, превращается в орнамент; следы молнии, переданные параллельными ломающимися линиями, подвергаются такому же преображению. В литографии Я. Торопа "Девушка с лебедями" (1892) особенно сильно и откровенно проявляется этот же принцип. Мало того, что платье девушки усеяно орнаментальными украшениями, в орнамент превращаются линии волос, изгибы рукавов, контуры лебедей, разводы на воде, птицы и цветы на заднем плане. Сама эта литография уже может быть поэтому воспринята как кусок обоев или декоративная ткань.
|