До нашего времени сохранилось одно из самых ранних распятий романской Германии - монументальное распятие Кельнского собора - исполненное подлинного драматизма. Образ страдающего Христа лишен всякого благолепия. На кресте - не царственный страдалец, покровитель человечества, а простой измученный человек. В распятии нет пластической красоты тела, анатомия передана условно, складки кожи делят тело на грубо очерченные плотные массы. Но острая выразительность не противоречит ощущению тяжелого спокойствия смерти. Трудно найти более сильное выражение того накала религиозных чувств, которое было порождено в массах ожиданием страшного суда накануне нового тысячелетия. Наряду с этим памятником в раннероманский период создаются произведения, в которых проявляется более искушенное и утонченное мастерство. В частности, этими чертами отмечен Базельский золотой алтарь (антепендиум) Генриха П (1002-1019 гг.) - дар императора Базельскоиу собору в память о своем исцелении, которое Генрих приписывал святому Бенедикту. На лицевой стороне алтаря изображен благословляющий Христос в сопровождении трех ангелов и святого-целителя Бенедикта. Фигуры, помещенные под арками, отличаются гармоничностью пропорций, их позы величавы, одежды ниспадают красивыми складками. Особенно поражает лицо Христа - мрачно-возвышенное, с тем выражением неотвратимой близости страшного часа, которое отвечало общественным идеям и настроениям этого времени.
Гораздо больше памятников скульптуры дошло до нас от периода зрелого романского стиля (XI—XII вв.). Это преимущественно изделия из бронзы, дерева и стука, украшавшие интерьеры церквей. Монументальная каменная скульптура не получила в Германии широкого распространения. Наружные стены и порталы немецких церквей либо вовсе лишены скульптуры, либо украшены отдельными вставками. Зато находившиеся внутри церкви надгробия, светильники, купели обильно украшались рельефами, а в пролете триумфальной арки над алтарем вешалось большое раскрашенное деревянное распятие.
Путь развития немецкого романского искусства далек от последовательности. Наивная повествовательность и живость, проявившиеся в рельефах Хильдесхаймских дверей, исчезают с середины XI века. В период наивысшего обострения борьбы между империей и папством церковное искусство приобрело в Германии черты сурового аскетизма. Более чем когда-либо оно враждебно миру, более чем когда-либо направлено на воплощение сверхчувственного начала. Так складываются формы «строгого стиля», господствовавшего в скульптуре Германии до второй половины XII столетия. Ранним образцом его является надгробие погибшего в 1080 году папского ставленника и претендента на императорскую корону Рудольфа Швабского (1080 г.). На бронзовой плите надгробия представлена во весь рост плоская, застывшая во фронтальном положении фигура Рудольфа с державой и скипетром в руках. Очертания ее симметричны, расходящиеся веерообразно складки одежды не позволяют почувствовать формы находящегося под ними тела. Оцепенелость и бесплотность фигуры превращают ее в некий символ, в воплощение идеи величия.
Развитие «строгого стиля» можно проследить на примере многочисленных деревянных распятий XII века. Самым прославленным из них является «Распятие Имерварда», названное так потому, что на нем сохранилась надпись: «Имервард сделал меня» (около 1160 г.). Христос здесь представлен не как страдающий человек, но как триумфатор, победивший смерть. Его симметричная фигура повторяет форму креста, лицо неподвижно. Сурово и бесстрастно взирает он на людей из-под полуопущенных век. Складки одежды ложатся ровными параллельными линиями, такими же линиями намечены волосы, борода, усы, местами покрытые плетеным узором.
Столь же неподвижна и фигура-светильник из бронзы, так называемый "Вольфрам" (около 1160 г.). Поднятые руки и голова фигуры образуют как бы тройной канделябр. Как и все произведения этой поры, эрфуртский «Вольфрам» символичен. Поставленный на подножие в виде тел драконов, на спинах которых сидят маленькие обезьянки и звероподобные существа — символы пороков, — он знаменует торжество света христианской истины над силами зла.
Чертами зрелого романского стиля отмечен и аналой (пульт для чтения), несомый четырьмя евангелистами. Их плоско стилизованные одежды говорят о влиянии ранних традиций, но так же, как и в фигуре «Вольфрама», это впечатление условной графичности преодолевается живым выражением лиц.
Особой выразительностью отличается и надгробие архиепископа Фридриха фон Веттина (после 1152 г.), в котором торжествует массивная слаборасчлененная форма, подчеркивающая не только сановное достоинство знатного церковнослужителя, но и силу характера и непреклонность воли.
Редчайшим образцом светской монументальной скульптуры этой поры является бронзовый лев перед замком Данквардероде в Брауншвейге — свидетельство усугублявшейся раздробленности Германии и могущества феодальных князей. Памятник был воздвигнут в 1166 году герцогом Генрихом Львом, смертельным врагом императора Фридриха Барбароссы, автономным правителем северных районов Германии. В те времена, когда человек считался ничтожным перед лицом высших божественных сил, не было принято ставить памятники живущим. Генрих Лев поместил перед воротами замка лишь зверя из своего родового герба. Это страж, охраняющий замок, символ силы его владельца. Что-то зловещее есть в стремительном порыве зверя, в злобном оскале его пасти, во всей его хищной повадке, в экспрессии, явственно проступающей через традиционные приемы «строгого стиля».
В последние десятилетия XII века в немецком искусстве наступает перелом. На смену застылой неподвижности памятников «строгого стиля» приходит преувеличенная динамика, а равнодушие к реальным формам сменяется острым интересом к индивидуальности. Высшим достижением этого нового направления являются созданные около 1230 года рельефы алтарной преграды Бамбергского собора Здесь в нишах соединены попарно спорящие апостолы и пророки, исполненные с большой правдивостью, которую не могут ослабить традиционные условные приемы романского стиля — плоскостное решение композиции, неестественный разворот фигур, самостоятельная, не зависящая от их движений динамика складок. Бамбергские апостолы и пророки спорят яростно и непримиримо, словно готовые вступить друг с другом в рукопашную схватку. Лица некоторых из них поражают своей индивидуальностью, как, например, лицо пророка Ионы с маленькими, сверлящими противника глазами и полуоткрытым ртом. Это произведение стоит уже на грани романского и готического искусства. |