Искусство X — XI веков

За Благовещением в глубине алтаря находится главная мозаика храма — Богоматерь в молитвенной позе,с воздетыми руками, называемая по-гречески Оранта,а у славян — Нерушимая стена — наиболее монументальный и величественный образ росписей собора. Величавый, спокойный лик Марии нарисован уверенной рукой. Четкая контурная линия смело очерчивает овал лица и складки коричнево-фиолетового мафория, подчеркнутые асистами — золотыми штрихами — в свету,и сине-фиолетовыми линиями — в тенях. Ритм вертикальных складок, ясная форма, лаконичный силуэт и простое цветовое сочетание как нельзя лучше соответствуют величию и монументальности запрестольного образа Богоматери.

Ниже Оранты расположено причастие — по-гречески "Евхаристия", состоящее из двух симметричных сцен. Поэтому изображение причащающегося Христа с прислуживающими ему апостолами повторено дважды: с каждой стороны к Христу подходит по шесть апостолов. Одежда Христа построена на тонкой гармонии синего хитона с темным коричнево-фиолетовым плащом с золотыми штрихами-асистами. Тон плаща меняется в зависимости от точки зрения и источника света: когда золотые штрихи еле мерцают, плащ кажется пепельным, серо-фиолетовым, но когда они блестят и сверкает золотой фон — плащ становится темно-коричневым, почти красным.

Общая тональность фигур апостолов серебристая, серо-белая с синевато-зелеными и фиолетово-синими оттенками. Сдержанный колорит лишь кое-где оживляется вишнево-красными полосами вышивок на рукавах и продольными полосами на хитонах. Форма четко очерчивается контурной линией и моделируется, согласно требованиям эллинистического искусства, постепенными переходами от освещенного к затемненному. Изображенные на золотом фоне фигуры проходят длинной вереницей в суровом ритмичном, полном условности движении; ведь художник изображает не конкретное событие, имеющее начало и конец, а вечное символическое священное действие. Сложная идея выражена в ясных символах и доходчивых образах. В искусстве Древней Руси мы видим целую систему символов, условных изображений, построенных на предельном отборе, "отцеживании" впечатлений реальной жизни. Ничего лишнего, а только самое главное, самое важное; не реальное изображение виденного, а как бы обобщенное воспоминание о нем. Этим объясняется огромная сила эмоционального воздействия мозаик алтаря Софии.

"Евхаристия", как законченный рассказ, отделяется от следующих нижних изображений святителей орнаментальным фризом на синем фоне. В отличие от "Евхаристии" фигуры святителей поставлены строго фронтально и, как колонны, поддерживают верхнее изображение. Каждое лицо святителя — при всей условности и декоративности — индивидуально и как бы портретно, но эта "портретность" достигнута не мелочным воспроизведением виденного, а сознательным и строгим отбором наиболее существенных, наиболее характерных обобщенных признаков и черт. Особенно показательна в этом отношении правая часть святительского фриза. В лице молодого розовощекого архидиакона Лаврентия чувствуется недавно обращенный в христианство, полный жизненной энергии мужчина. Контрастом ему является строгое лицо Василия Великого, суровой и властной рукой наводившего порядок в монастырях и церковной службе. Рядом с ним Иоанн Златоуст— мыслитель с большим лысым черепом, с горящими фанатическим блеском глазами и плотно сжатыми устами, изобличающими в нем незаурядную интеллектуальную силу и настойчивость. Крайние две фигуры — Григория Нисского и Григория Чудотворца — более мягки и душевны, особенно хорош Григорий Чудотворец.