Введение

Но утопическая идея глобальной роли художественного творчества имела и оборотную сторону. Слабость этой позиции художника модерна сразу обнаруживает себя, как только его искусство становится достоянием широких кругов населения. Возникает проблема массовой культуры. В эту эпоху искусство, (впервые за всю свою историю) тесно сближается с промышленностью, которая обеспечивает производство художественных изделий в небывало широком масштабе, какого не знали предшествующие эпохи. Большинство художественных открытий, возникавших в «элитарных жанрах», внедрялись в широкое художественное производство, в результате чего уникально-индивидуальное сразу же становилось достоянием всеобщего. Массовый потребитель хотел овладеть высшими достижениями искусства. Стиль частного дома, учитывающий все изысканные прихоти заказчика, его индивидуальное лицо. -становится стилем доходного дома. Общедоступность красоты становится лозунгом времени. Открытие художника тут же дублируется, утилизируется и возникает потребность в новом открытии. Рождается закон постоянного художественного изобретения, становящийся вскоре одним из основных стимулов искусства авангарда. Сами художники идут в массовое художественное производство — охотно берутся за плакат, за рекламу, разные виды оформительского искусства. Они расходуют свои творческий потенциал на цели, которые в XIX веке никак не считали высокими. Их задачей становится художественная организация среды существования человека. Но невольно эта общедоступность искусства накладывает свою печать на творчество даже лучших мастеров модерна. Ибо контакт с широким потребителем того времени обязательно чреват «прелестями» мещанского вкуса.

Ориентация на массовость рождает два следствия. Первое — искание коллективного, доступного всем. Второе следствие: ориентация на массовый стиль вела к усилению гротескного начала. Возможность возникновения этого гротеска была заложена в романтической несбыточности жизнестроительных идей модерна, которые постоянно разрушались самой практикой жизни. Осознание этой несбыточности заставляло художника становиться в ироничную позицию по отношению к собственным упованиям и собственной эстетической программе. Самоирония возрождалась в этих условиях, как бы подтверждая существование романтической традиции в модерне.

Но эта самоирония имела и другие корни. Художника страшила массовая культура, превращение стиля в общеупотребительный способ «добывать красоту». И это заставляло лучших художников прибегать к иронии, дабы отделить себя от мещанина, от его претензий на овладение стилем. Ирония в те годы становилась своеобразной болезнью культуры, охватившей писателей и художников, обретала художественную реализацию в различных формах, чаще всего в форме гротеска. Последний получил чрезвычайно широкое распространение в художественной культуре, захватил все ее виды вплоть до архитектуры.